Плевок во все стороны
Наткнулись в сети на текст о насущном положении дел. Смелое, откровенное высказывание.
Положение дел в российском уличном искусстве не отличается от ситуации в искусстве и культуре в целом. Пресловутая культура отсутствует и на кухне, и на улице, и в галерее, и в музее.
Так называемое «уличное искусство» всё более становится декорацией и визуализацией потребления, наружной рекламой или элементом интерьера. Независимо от категории — и тэг, и пёстрая граффити-лепёшка, и фотореалистичный фасад, и концептуальная идея иллюстрируют, привлекают внимание и продают. Или остаются незамеченными, считываясь как визуальный мусор.
О «стрит-арт» декораторах не будем говорить вовсе. Эти современники по умолчанию мертвы и похоронили себя сами. Ни художественной культурой, ни человеческими принципами не обладают. В отличие от многих монументальных творцов даже советского времени, особенно периода 20-х годов.
Большая часть людей в граффити занимается субкультурным или коммерческим ремеслом. То есть, освоив определенные технические приёмы, делает однообразные работы, «в своём стиле» — принятом субкультурой и/или купленном обществом (потребления). Находясь в культурной изоляции и повторяя шаблоны хип-хопа или дизайна. Нью-йоркскому олдскулу на крыше петербургского особняка в 2017 году можно только посочувствовать.
Эпоха постинтернета создаёт новое глобальное измерение, имеющее мало общего с реальной улицей. В обозримых и проходных местах действуют единицы. Даже в Москве и Петербурге. Все остальные выкладывают в инстаграмм фотографии из заброшек, со своей дачи, из-за гаражей, с оформух и выставок. Или по кругу поднимают архив. Именно они существуют в общественном сознании как «уличные художники». Получается, если тебя нет в интернете — значит, тебя нет?
Но главное — не в регулярной активности на улице или в социальных сетях. Наиболее важная классификация художников с точки зрения автора — деление на мёртвых и живых. Не по критерию смерти. Примерно об этом же взывал Велимир Хлебников в «Трубе марсиан»: «ПУСТЬ МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ РАСКОЛЕТСЯ НА МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ И МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ ПРИОБРЕТАТЕЛЕЙ».
В уличном, казалось бы, априори живом искусстве мертворождённых не меньше, чем в академических художественных вузах. Среди бомберов много активных, ярких человеческих персонажей, но и среди них почти нет Художников. Одержимых именно творением, исследованием, открытием.
Большая часть людей, как обычно, не задумывается о чём-то большем. Плывёт по течению и подчиняется обстоятельствам. Контркультурность стала пустым и незнакомым словом. В большей части случаев молодые люди начинают рисовать на улице, стремясь к свободе, нарушению правил. Но постепенно успокаиваются и встраиваются в общую систему существования — полностью легализуя свою деятельность или превращая её в хобби выходного дня.
Зафиксируем и заслуженное отношение к уличному со стороны остального искусства как к поверхностному действию, интересному (уже неинтересному) лишь форматом этого действия. Пшик-пшик.
Но на этом бескрайнем мемориале есть жизнь, хотя её и сложно заметить. Ищите, дрейфуйте, смотрите.
Граффити, в первоначальном и настоящем значении слова, будет всегда. Чаще всего, анонимное. Граффити с фотографий Брассая и из рассказа Кортасара. Тайное знание и послание, сигнал бедствия. В пещере, на школьной парте, на стене дворца.
Понятие «граффити» не менее обширно, чем современное определение скульптуры. Уличное искусство и есть граффити.
