Интервью с 0331С

Анна Нистратова куратор выставки “Забор” поговорила с автором работ 0331С об искусстве, гениальности и граффити.Читайте текст интервью внутри поста!

Московский уличный художник Женя 0331С (Оззик) любит прогуляться по родному городу с собачкой и огнетушителем, баллончиком или маркером, помечая вокруг свою территорию. Теперь он добрался и до галереи XL, где открылась его выставка фарфоровых статуэток «Забор».

Ты когда-нибудь думал, что будешь художником?

Нет, никогда. Рисовал немного в детстве, но никогда не придавал этому особого значения. Катался на скейте долгое время, потом познакомился с ребятами, которые рисуют, и помог монтировать для них видео. Довольно долго еще после этого не хотел рисовать, но потом как-то один раз что-то сделал, второй. Теперь я все время рисую и считаю, что делаю гениальные вещи. (Смеются.) Но это так! Если бы они такими не были, я бы тогда этим не занимался.

Как вообще получаются «гениальные вещи»? Ужасно нескромно про себя говорить «гениальный».

Ну… Как я пришел к тому, что я гениальный? (Смеются.)

Да.

Я смотрю на то, что рисуют в Москве и на улицах мира, и сравниваю. Суть состоит в осознании того, ради чего ты это делаешь. И нельзя обманывать самого себя. Многие люди хотят от этого что-то получить — рекламу, например. И мне кажется, я тоже поэтому начал рисовать, но в дальнейшем всегда стремился только к тому, чтобы выражать свои чувства и эмоции. Конечно, я бы хотел быть известным, но после смерти. Признание сейчас не так интересно.

Но прославиться после смерти в информационном XXI веке уже почти невозможно.

Как пел Вертинский:

Вы мальчик при буфете
На мирном пароходе «Гватемале»,
На триста лет мы с Вами опоздали,
И сказок больше нет на этом скучном свете.

Сожалеешь, что эта мечта о посмертной славе не исполнится?

Нет. Я занимаюсь своим делом и стараюсь придумывать что-то новое. Мама, например, мне твердит, что все уже придумано и я занимаюсь глупостями. Но я верю в свои идеалы и продолжаю.

Мы с тобой как-то обсуждали, что считать искусством. Например, работы художникаТимофея Ради ты искусством не считаешь. Интересно, какими критериями ты меряешь искусство.

Искусство — это возможность передать чувства или какие-то эмоции через то, что ты умеешь делать. Когда читаешь стихи Есенина или слушаешь Моцарта и у тебя мурашки по коже. Когда люди, у которых нет больших денег и они не искусствоведы, хотят купить мою статуэтку, просто потому что она им очень понравилась. Главное, что искусство может быть сделано только от чистого сердца. Хотя таких художников сейчас немного. Взять Кирилла (Кирилл Кто, уличный художник), его рисунки странные, и вообще я не люблю такой стиль, но он делает это, потому что не может иначе, и поэтому это крайне искренне и гениально. И его работы не похожи ни на что другое. Или художник Bonom (бельгийский уличный художник), который действительно заставляет думать людей, он выбивает их из колеи.

А если человек хочет передать не свои чувства или эмоции, а свои мысли — это искусство?

Это журналистика. Безусловно, это журналистика. Только когда люди плачут от чувств, тогда это искусство, как когда видишь рисунки Модильяни. А когда ты высказываешь свои идеи, взгляды, политические или какие-то идеалистические убеждения и рассчитываешь на определенную реакцию — это пропаганда.

То есть ты меряешь понятиями вечности? Ты видишь свое место в вечности?

Конечно, вижу. Как наши прадеды, которые защищали страну во время Второй мировой войны и многие погибли на войне, и не каждый вошел в вечность. Но мы выиграли, и каждый из них внес свой вклад в общее дело. Так и художник. Просто кто-то становится героем Советского Союза, а кто-то нет.

А ты хочешь состояться как русский или интернациональный художник?

Мне кажется, что в отличие от поэзии, художник должен быть всегда интернациональным, поскольку визуальный язык един для всех. Поэзия — великолепная вещь, и ее, конечно, можно переводить, но мы не поймем всей глубины иноязычной поэзии.

А свое место в российском художественном мире ты видишь?

Я не вижу художественного мира. Я, возможно, с ним просто не знаком, но мне особо и не интересно.

Кого ты знаешь из наших современных русских художников?

Я знаю Стаса Доброго, Гришу Что, Кирилла Кто. Малевича, но он не современный.

Он тоже наш?

Он тоже наш. (Смеется.) Айвазовского еще знаю, мне нравятся его работы. Конечно, это все смешно. Не знаю, на самом деле, особо современных художников, не интересовался этим вопросом. Я стараюсь не сравнивать.

Ты рассчитываешь на какую-то определенную реакцию людей, когда делаешь огнетушителем свои большие работы?

Однажды я сделал тегу огнетушителем в граффити-дворике на Чистых прудах. Несмотря на то, что это была просто черная надпись, она заставляла поднять голову. И каждый раз я хочу добиться как минимум этой реакции — чтобы человек поднял голову, чтобы он почувствовал интерес. Я стремлюсь к тому, чтобы мои работы были понятны всем людям. Больше всего мне нравится, когда идут дети в парке, видят рисунки на деревьях и улыбаются — это самое лучшее.

Ты чувствуешь много ограничений вокруг?

Да, безусловно. Везде, во всем. Я маме тут сказал, что хочу себе купить ручку со звездой Давида, и она говорит: «Тогда ты должен быть этой национальности». А я говорю: «Я человек планеты Земля и могу носить любую символику».

Как тебе новые законы про то, что нельзя ездить, прицепившись на электричке, как ты любишь, а за граффити — штрафы и сроки? МВД проводит операцию обезвреживания «Граффист».

(Смеется.) Ну, это забавно, в этом больше игры.

Тогда получается, что ты преступник?

Получается, да. По нашим законам. Но я живу по законам планеты.

А кто-нибудь сидит из тусовки за вандализм, за бомбинг?

Нет, это нереально. Никто не сидит. У нас сидят только за наркотики. В этой стране только за наркотики сажают. Я вот употребляю только спиртные напитки. Не боюсь.

А сколько ты сделал в прошлом году работ на улице?

«Я пишу — по ночам больше тем» (из песни «Ноль семь» Владимира Высоцкого. —Interview). На улице я делаю примерно работ по 70 в год.

С ума сойти.

70, может быть, 60. Если не считать тегов и долгих работ типа «Заборов».

Ты переходишь в статус галерейного художника сейчас. Не ты боишься «фейма»?

Я боюсь фейла.

Он возможен?

Да нет. «Феймы» мне как-то без разницы, не думаю, что что-то может измениться. Хотя я надеюсь, что когда стану слишком знаменитым, я уеду в Сибирь.

Как раз хотела спросить, не хочешь ли ты уехать отсюда. Ты сказал в Сибирь, а почему не за границу?

Ты знаешь же, что Кирилл Кто подобрал на вокзале черного сомалийца…

Суданца.

Мне нравится больше сомалиец, потому что он мог бы быть пиратом. Так он политический эмигрант. Я спросил его: почему ты выбрал Россию? А он сказал, что здесь есть борьба. Вот и я думаю, что должна быть какая-то борьба, она в самой природе есть. Конечно, в Европе тоже есть борьба, но это больше не борьба, а какая-то тоска. Почему мне нравится общение с настоящими бомберами? Потому что эти люди, в отличие от многих, настоящие, отчаянные ребята. Команды ИСК, ЗАЧЕМ, RNG, MDT. Они горят тем, что делают, это их природный инстинкт. Я тут задумался: может, эти инстинкты, сравнимы с тем, как собака писает на стену — как помечать территорию. Это крутая тема, и поэтому мне она нравится. В этом есть пожар и природа — это круто.

 

Что произошло с граффити-средой за последние пару лет?

Раньше все друг друга знали, и это была более-менее одна тусовка. Когда приезжали европейцы, всегда говорили: «Офигеть, мы были во всем мире, и только здесь все настолько дружелюбные». Сейчас граффити сильно популяризировалось, тусовка расширилась, но до сих пор существуют секретные аккаунты в интернете, где общаются только узкие круги людей и куда не могут попасть непосвященные. Правда, вряд ли бомбера будут предупреждать друг друга о том, что идут «на дело», как раньше.

А что будет дальше происходить?

Еще большая популяризация. Пропаганда граффити и раньше процветала и поддерживалась красочными брендами, а сейчас еще и государство подключилось со своим интересом. Я вообще за то, чтобы запретить продажу баллончиков в Москве — чтобы рисовать могли только те, кому это нужно действительно. Кому нужно, они все для этого найдут.

Твоя выставка «Забор» в «XL галерее» явно спровоцирует еще больше интереса.

Я буду только рад, особенно если интересоваться будут простые люди, не имеющие отношения ни к граффити, ни к искусству. Я подарил одну из первых тестовых статуэток своему другу, и его мама, когда увидела ее, захотела такую же себе. Это тот самый эффект, которого я хотел добиться.

Ты будешь продолжать исследовать галерейные форматы?

Думаю, да. Я задумал новую серию. Могу сказать только, что материалом будет стекло. И, скорее всего, выставка будет во Франции или Америке. Там она будет более близка широкой публике, чем здесь.

Согласишься ли ты по заказу городских властей что-нибудь рисовать?

Да, я за то, чтобы власти отнеслись с пониманием ко всей этой «магии» и дали ход новому движению, чтобы создавалось что-то новое и власти не боялись.

Какие у тебя планы на обозримое будущее?

Обозримые. Полететь в космос с новым составом МКС и Жанной Агузаровой. (Смеется.)

Тогда и я Жанне Агузаровой хочу передать привет, раз уж мы здесь собрались.

Мы отправляем это послание в космос.

Жанна — великая женщина. А каких русских ты считаешь великими?

Ну… Сергей Есенин, Владимир Высоцкий, Виктор Цой, Петр Мамонов.

А из твоего круга кто великий?

Пока никто.

И даже Кто?

И даже Кто пока никто. Но все изменится. Для этого мы здесь.